Начало – см: http://proza.ru/2021/12/18/1847
Предыдущая глава – см: http://proza.ru/2021/12/18/1872
3
После выходных будто ничего не произошло. Здоровались с ним с подчеркнутой учтивостью, с почти не скрываемой фальшью. Заходили из других комнат недавние обидчики, чтобы по введенной короной моде, вместо пожимания рук, соприкоснуться локтями, словно из детской забавы, показывая, однако, со всей серьёзностью: «Вот, мы тебя немножечко проучили, поправили, и ты понял. Мы все по-прежнему коллеги и товарищи. И Ицхак поздоровался по кем-то задуманному плану, хоть и хмуро, с усилием, не скрывая обиду.
«Пусть будет лучше так» – Борис так боялся сегодняшней встречи с сотрудниками,– «но буду, как решил, держать дистанцию, пока не рассосётся, не уладится».
– Бокер тов! Доброе утро! – Громогласное приветствие Рути пронеслось по офису, и вслед ответные приветствия, а вскоре Рутин громкий голос повторил в комнате:
– Бокер тов ле кулям! Доброе утро для всех!
По интонации и силе голоса Борис понял, что обращается она к нему, с предложением о примирении. И хотя всем существом хотелось ответить ей: «Да, да, да!», и свести происшедшее к недоразумению, но разум, предыдущий жизненный опыт подсказывали «Рано, рано еще! Покажи, что ты себя уважаешь. И не покупаешься за копейку. Самую сильную оплеуху она отвесила. Я, Рути, очень уважаю тебя, и именно поэтому не нужно лжи между нами. Выждем время».
Она взяла со стеллажа какую-то папку и исчезла.
Назавтра с утра почти всё повторилось. Рути опять нужны были документы, и, проходя к стеллажам в их комнате за спиной Бориса, произнесла, собравшись и глухо:
– Бо'рис, – по-израильски, с ударением на первый слог, – бокер тов! (Доброе утро)
Первой запричитала обида, и когда разум овладел сознанием, Рути уже прошла в голубой, впервые увиденной и, кажется, «первый раз надёванной» блузке, с открытой смуглой талией между верхом и тоже голубыми джинсами, ссужающимися до щиколоток над белыми кроссовками.
«Подожди ещё денёк!»
Джинсы изящно обрисовывали попку, отвергая всякое наличие целлюлита. И не верилось про трех её детей. Когда-то и Лилька восторгала фигуркой. А теперь вот, воруем у чужих женщин.
«Завтра! Завтра, Рути, обещаю! Хоть ещё обида прихватывает и мутит. Но пора уже потихонечку через нейтраль переводить себя на общение. И забыть! Забыть!! И что поделаешь – простить!»
На следующий день Рути отсутствовала. Спросил за обедом у Лехи, не знает ли он, что с ней.
Алексей всегда норовил постоять возле Рути, обучая её русским фразам и словам.
«Не имею понятия» - ответил.
Через день, когда Боря пришел, она уже сидела за ресепшен. Поздоровался c чуть преувеличенной радостью. Угрюмо еле слышно ответила.
– Рути!
Медленно, как разворачивается кран с нестандартным грузом, повернулась и взглянула на него с пресным лицом – без злобы и без приветливой улыбки.
– Э-э,– замялся, а потом выстрадал улыбку.– Давай без войнушек, обид. Будем, как раньше?
– Да?¬– будто ждала, но удивилась и заговорила тихим голосом. – Бо'рис, – я тебя очень уважаю, как и всех других в фирме. Я вас всех одинаково очень люблю...
«Я вас всех одинаково очень люблю»– странная, явно заранее заготовленная фраза застряла в голове. Привык-то к совсем другим примирениям после ссор. Всегда шел торг. Обе стороны восхваляли свои доблести, как товар, назначали цены и делали уступки друг другу. Теперь, строя свою половину моста, Рути спрашивала Борину версию произошедшего, и тихим вполне дружественным голосом, осторожно, чтобы не обжечь горечью, разбиралась вслух в своих обидах. Мир, как оказывается, желаемый обоими, уже маячил.
Подошел Дани, выясняя, пригласила ли Рути кого-то там на запланированную видеоконференцию, и они погрузились в Оutlook. Борис сиганул от начальственных глаз на кухоньку и, выжидая, делал себе кофе.
«Я люблю всех вас!»– заклекотал восторг¬, видимо ещё неуместный. Ведь, они не прошли ещё и полдороги.
Давным-давно делал Лильке предложение, и никак не мог выдавать из себя «люблю». «Это», «ну э» – звучали синонимы. «Ну, никак нельзя, » – считал, – «говорить это слово всуе, нельзя обесценивать». И Лилька, обрадованная своим корявым долгожданным счастьем, расцеловала его, не скрывая радости.
Дани не оставлял Рути, рождая страхи у Бориса, что сейчас нагрузят её срочными заданиями, и их диалог прервется.
Ещё слышался голос Дани, когда Рути появилась на кухоньке.
– Я тоже должна выпить чай.¬– Поднеся ладонь к шее, показала, что пересохло горло.
«Таки заинтересована в разговоре»
Управляясь с посудой, продолжила:
– Я – живой человек, бывают, как и у всех, проблемы, что-то дома, дети заболеют, всякое случается. А то не высплюсь, или Дани нагрузит очень срочным. Тогда не до улыбок, могу не поздороваться, со всеми случается. Давай без войнушек, говоришь? А дважды не ответил мне. Знаешь, как больно чувствовала себя!
Не обвиняла, и более, чем жаловалась, искала причину. Пережитый им кошмар казался страшнее, но он – мужчина, не может выпячивать свои проблемы, представлять их как довод, или как обвинение, Даже, если она видит все иначе, что обычно и случается.
– Я так не умею, красиво говорить, как ты. Ты учила психологию?
– Немного интересовалась.
– А вчера что-то произошло? Тебя не было.
– Так. Устала. Случается, когда все валится из рук. Телевизор смотрела.
– Хм, какой днем телевизор? И вечером нечего смотреть. – Рути согласно кивнула.
Помолчав, продолжила:
– Я что-то не так сделала, обидела? Бо'рис, у меня не было намерений, честно! Скажи.
– Понимаешь, Рути, был я… я был в трансе. Правда.– И ощутил, как вспотел.
Сострить бы, или сморозить маленькую чушь. Только чтобы обоим стало легко. Да в голову не ничего лезло.
Глядела на него, разбираясь, что значит «В трансе»?
Какой кайф! Стоять вместе, общаться. Будто бы нырнул в волну, и массы воды с силой накатываются на тебя и обходят. А потом отходят, тянут с собой, и щекочет шипучка из миллионов воздушных пузырьков, захваченных потоком, лопающихся на теле.
– Чай пьешь без сахара? – спросил, продлевая мгновения.
– Конечно! – Собиралась взять свою чашку.
Вдруг обнял её: «Всё, Рути, мир!!», и ощутил, как в его руках там, под материей, встрепенулось и застыло хрупкое тело, она невнятно кивнула, то ли «да – в мире и согласии», то ли оставаясь с обидой. Попятившись, вышла из объятий, подхватила свой чай.
Не сразу дошло, что Рути не пришла вчера из-за него, из-за их ссоры, что уязвлена была не менее, чем был он. И первое торжествующее чувство оборвал в себе, сообразив, что мы обязаны за все платить. Накатились возражения и оправдания: «Хотел с ней безо лжи. Ну, прям так, я – злое чудище. Ну, не поверю никогда, чтобы она так переживала – видите ли вы, я не поздоровался с нею. Что, ни разу её в жизни не обижали? Женщину в зените её жизни никто никогда не оскорблял, не дергал за волосы в школе, не тискали её, не зажимали, не говорил никто никогда ей сальности, не грубили ей. И я должен в это поверить?!».
Пальцы ещё чувствовали запретную нежность под перекрещенными бретельками топика. «Как она отступила, выйдя из объятия! Необыкновенная женщина. И в самом деле, была она в шоке». Что-то не укладывалась в голове и накопленный жизненный опыт и здравый смысл скорее мешали разобраться, чем помогали.
Следующая глава – см: http://proza.ru/2021/12/18/1986